|
|
|
О Мстёре пишут
| |
| GFUV-7357 | Дата: Воскресенье, 24.03.2013, 05:58 | Сообщение # 86 |
 Генералиссимус
Группа: Модераторы
Сообщений: 3732
Статус: Offline
| Пособие по теневой икономике
Сто лет назад Николай II подписал предложения Комитета попечительства о русской иконописи по поддержанию этого традиционного промысла, который не выдерживал конкуренции с печатным станком. Однако было уже поздно. В России к тому времени сложился высокоприбыльный рынок безыскусных тиражных икон. После революции он исчез, но иконописцам легче не стало — большинство забросили свое ремесло, остальные переключились на другие образы и лики: лакированные шкатулки с красными знаменами, звездами и вождями.
Мирской промысел
Первые иконы, фрески и мозаики создавались византийскими мастерами на средства князей и богатых жертвователей. Постепенно, по мере строительства храмов, промысел развивался, центрами иконописания становились монастыри. Для монаха-иконописца его занятие являлось послушанием, а не средством заработка. Мастеров приглашали для росписи храмов, заказывали им иконы, но как такового рынка в этой сфере не существовало.
Монастыри, как считается, и стали первыми торговать иконами: паломникам продавали изображения святых покровителей обители. Эти иконы были маленькими, не больше ладони, поэтому их называли пядными (от слова "пядь" — ладонь). Как только икона стала предметом купли-продажи, за дело взялись миряне, и в XVII веке большинство мастеров составляли уже именно они, а не монахи, как это было раньше. В результате иконописание постепенно превратилось в доходный промысел, а потом приобрело характер массового фабричного производства.
Суздальский конвейер
Тула славилась самоварами, Вологда — кружевами, Астрахань — осетровой икрой, а Суздальские земли снабжали Россию иконами. Почти в каждом доме можно было увидеть иконы, написанные в селах, расположенных недалеко от Суздаля. Жители Холуя и Мстеры специализировались на дешевой массовой продукции, Палеха — на более дорогой и качественной
Суздальские иконописцы довольно быстро поставили свое дело на конвейер. Изготовление одной иконы включало примерно сорок операций, причем каждый участник процесса отвечал лишь за две-три. Производительность была поистине стахановской. Так, мастер, который наносил на доску грунт, за день успевал сделать до 500 заготовок, а норма личника — специалиста по лицам — колебалась от 25 до 50 икон в день.
На иконных ярмарках можно было купить и доски, и материалы, и готовые иконы. Отсюда офени разносили их по всей стране В промысле было занято практически все трудоспособное население региона: мужчины готовили доски или писали лики, женщины делали кисти. Вот как описывал этот процесс современник: "Берут хвостов сколько нужно, волосы срезают со шкурки и... вставляют в гусиные обрезные трубочки".
В начале XX века в Мстере проживали 3465 человек, из них 800 были иконописцами. Здесь работали 14 иконных мастерских, еще 24 занимались обработкой медной и серебряной фольги для окладов, а 10 — изготовлением самих окладов. Примерно так же обстояло дело в Палехе и Холуе. Отдельной областью было изготовление досок, которых, кстати, хронически не хватало, и потому в начале века на дешевые иконы, бывало, шли даже доски от ящиков.
По своей организации иконописный промысел поразительно напоминал средневековые ремесленные цехи, хотя традиционно считается, что таковых в России не было. Как и в Европе, человек осваивал дело, последовательно проходя все ступени от ученика до полноправного мастера.
Учиться начинали в девятилетнем возрасте. Через пять-шесть лет молодой иконописец должен был написать отходную икону, которая демонстрировала его профессиональный уровень. Мастера тщательно хранили секреты своего ремесла. До окончания учебы подмастерьев старались не знакомить с иконописными подлинниками — образцами, по которым они могли бы работать самостоятельно. По той же причине некоторые практические руководства писали тайнописью, понять которую непосвященные не могли.
http://www.kommersant.ru/doc/369983/print
|
| |
| |
| GFUV-7357 | Дата: Четверг, 11.04.2013, 20:39 | Сообщение # 87 |
|
Генералиссимус
Группа: Модераторы
Сообщений: 3732
Статус: Offline
| Создатель ракет спасался от голода в Мстере
В честь Алексея Исаева названа одна из центральных улиц в подмосковном Королеве и кратер на Луне… Соратник Сергея Королева, он принимал участие в создании первых отечественных космических кораблей. Но задолго до этого, еще мальчишкой, Алексей Михайлович Исаев вынужден был спасаться от голода на владимирской земле, неподалеку от Вязников.
В конце 1918 года, в разгар гражданской войны и разрухи, в слободе Мстера Вязниковского уезда Владимирской губернии появилось семейство из пяти человек: родители и трое детей – девочка-подросток и два мальчика, старшему из которых было всего 10 лет. Из голодного Петрограда в вязниковскую глубинку перебрался профессор-правовед Михаил Михайлович Исаев с женой Маргаритой Борисовной, дочкой Верой, сыновьями Алешей и Борей. С тремя детьми в Петербурге тогда было трудно выжить: не хватало самого необходимого, в том числе хлеба и дров. У питерских друзей Исаевых Беклемишевых служила няней девушка Ольга, родом из Мстеры. Она и посоветовала для спасения детей увезти их на свою малую родину в Вязниковский уезд.
В Мстере в ту пору житье тоже было не сахар. Но хлеба имелось достаточно, а еще мстеряне щедро снабжали профессора и его семью куриными яйцами, молоком, картошкой, всевозможными соленьями. По меркам Петрограда это было настоящее богатство. Так наши земляки и щедрая владимирская земля, без преувеличения, спасли жизнь семье Исаевых, в том числе и будущему выдающемуся конструктору авиационных и ракетных двигателей, академику, Герою Социалистического Труда, генерал-майору инженерной службы Алексею Михайловичу Исаеву – соратнику генерального конструктора Сергея Павловича Королева.
Исаевы прожили во Мстере всего несколько лет. Однако на всю жизнь для них этот поселок оставался чем-то вроде земли обетованной, где им удалось пережить самые трудные месяцы. В 1925 году после окончания школы Алексей Исаев поступил в Московский горный институт, но закончить вуз ему не довелось. С последнего курса он отправился строить Магнитку. Лишь когда первые домны нового металлургического комбината были закончены, Исаев вернулся в Москву и защитил, наконец, диплом горного инженера.
К тому времени его увлекла авиация. В 1934 году он поступил конструктором бригады механизмов и шасси в ОКБ на авиационном заводе №22. Там занимался разработкой шасси новых скоростных бомбардировщиков «ДБ-А» («Дальний Бомбардировщик – А») и «С» («Спартак»). Несостоявшийся геолог состоялся в качестве авиастроителя.
За год до войны Алексей Исаев разработал один из первых реактивных двигателей для новейшего самолета БИ-1. Эта была первая отечественная боевая крылатая реактивная машина. В середине мая 1942 года реактивный истребитель поднялся в небо. Роль этого события оказалась очень велика. Не зря 20 лет спустя Юрий Гагарин сказал: «Если бы не было 15 мая 1942 года, не было бы и 12 апреля 1961 года!»
За разработку реактивного самолета в 1945-м Исаева наградили высшей наградой страны – орденом Ленина. Получая из рук «всесоюзного старосты» эту награду, Алексей Михайлович не мог и представить, что в будущем ему суждено получать такой же высокий орден еще трижды! После окончания Великой Отечественной войны Исаев находился в командировке в Германии в составе группы специалистов, изучавших трофейную немецкую ракетную технику. А уже в 1947-м возглавил отдельное конструкторское бюро. Разработками того времени стали двигатели для авиационных ракет класса «земля-воздух» и крылатых ракет класса «воздух-море» – грозного оружия советской ПВО.
В 1950-е годы двигателями Исаева заинтересовался Сергей Королев, применивший их для
новых ракет, предназначенных для вооружения кораблей ВМФ, а также для межконтинентальной крылатой ракеты «Буря». Академик Борис Черток в своей книге «Ракеты и люди» писал, что Алексей Исаев в высшей степени обладал качествами, обязательными для двигателиста: интуицией и инженерным здравым смыслом, мужеством в признании собственных ошибок, неутомимостью в проведении сотен и сотен испытаний.
Современники вспоминали, что Исаев только что не ночевал в своем КБ, засиживаясь там допоздна, постоянно общался с подчиненными, причем нередко сам садился за кульман. Однако, несмотря на огромную занятость, Алексей Михайлович находил время для активного отдыха на природе. В 1954 году в его служебном кабинете в обстановке повышенной секретности собирались сослуживцы из ближайшего окружения Исаева. В тайне от всех они обсуждали новый проект, который был успешно завершен и реализован на практике. В результате… на Клязьме появилась целая флотилия из 10 байдарок, спроектированных Алексеем Михайловичем! На них творцы ракетных двигателей совершали длительные походы. А выбор Клязьмы, очевидно, был обусловлен ностальгией Исаева, сохранившего теплые чувства о реке своего детства: Мстера находится в непосредственной близости от клязьминских берегов.
С 1958 года ОКБ Исаева разрабатывало тормозную двигательную установку для первого космического корабля «Восток» и последующих «Восходов». Это был крайне ответственный узел, так как в случае какой-либо неудачи космонавт мог остаться пленником орбиты. После успешного полета Гагарина Алексей Михайлович был награжден третьим орденом Ленина. Представляя своего сподвижника Никите Хрущеву, Сергей Королев с присущим ему чувством юмора отрекомендовал Исаева так: «А это тот самый человек, который тормозит все наше дело!»
В последующее десятилетие КБ Исаева разрабатывало корректирующе-тормозные двигательные установки, которые использовались на космических кораблях «Союз», орбитальных станциях серии «Салют»,
«Мир» и, частично, на МКС, в непилотируемых спутниках «Молния» и «Космос», межпланетных космических аппаратах «Луна», «Марс», «Венера» и «Зонд». Для лунного орбитального корабля (который в итоге так и не полетел) Исаев разработал первый в нашей стране кислородно-водородный жидкостно-реактивный двигатель.
В 1967 году исаевское ОКБ-2 было переименовано в Конструкторское бюро химического машиностроения – такое название дали по соображениям секретности. В 1968-м генерального конструктора А лексея Михайловича Исаева наградили четвертым орденом Ленина, он стал лауреатом Государственной премии. Ветеран освоения космоса был одним из консультантов фильма режиссера Даниила Храбровицкого «Укрощение огня», где в биографию главного героя Башкирцева включен ряд эпизодов из биографии Исаева. К сожалению, Алексей Михайлович ушел из жизни относительно нестарым человеком: 21 июня 1971-го он скоропостижно скончался. Ему шел лишь 63-й год.
Николай Фролов
http://www.prizyv.ru/archives/350205
|
| |
| |
| romat81 | Дата: Пятница, 12.04.2013, 19:34 | Сообщение # 88 |
 Лейтенант
Группа: Пользователи
Сообщений: 47
Статус: Offline
| РЕДАКЦИЯ И ЛИТЕРАТУРНО-БИОГРАФИЧЕСКИЕ СТАТЬИ
ГЛЕБА ГЛИНКИ
ИЗДАТЕЛЬСТВО ИМЕНИ ЧЕХОВА
Нью-Йорк
1954
Д. СЕМЕНОВСКИЙ
М С Т Ё Р А
(начало)
По известке ворот — крупные черные буквы «Кустарно-исторический музей». Три обессиленных жарой дворняжки, лежа на каменных плитах церковного двора, смотрят на нас блестящими внимательными глазами. Гремят пудовые засовы, визжит окованная несокрушимым железом дверь, — и сразу зной и свет майского дня сменяются прохладой и тишиной церкви, в которой больше не служат.
Хранитель музея, чинный сухой старичок, показывает темные облупившиеся иконы, разворачивает громадные, как ворота, рукописные книги с цветными заставками, обращает наше внимание; на резные изображения Распятого, с раскосыми глазами и лицом монгола. Он заученно говорит о князьях Ромодановских, бывших хозяевах Мстеры, о ризах, книгах.
Но старинные иконы, расшитые облачения, потемневшие фрески сами рассказывают трехсотлетнюю историю художественной Мстеры. В них сквозят те глубинные корни древней культуры, от которых, как цветок, взяла все свое лучшее современная мстерская миниатюра.
Давно истлели под плакучими березами мстерского кладбища кости тех, чья кисть написала эти «святцы», эти «людницы» — иконы с множеством мелких фигур, замечательные по тонкости рисунка и изяществу разделки.
То были великие стилизаторы, искуснейшие фальсификаторы художественной старины.
Старообрядчество, главный потребитель мстерской иконы, требовало образов Новгородского, Строгановского, Древне-московского письма. И село Владимирской губернии с успехом удовлетворяло эти
требования.
Художник В. Н. Овчинников в неопубликованной работе «Краткий очерк истории иконописания в Мстере» сообщает:
«Большой спрос на древние иконы в музеи, в старообрядческие храмы и моленные заставил производить подделки под старинные иконы. Образовались
мастерские исключительно по реставрации икон.
«Так искусно могли мстерцы писать по древним образцам, что часто специалисты становились втупик в определении возраста только что написанной иконы.
А с какой тонкостью реставрировались древние иконы: подписывалось к небольшим уцелевшим от времени пятнам больше половины изображения, и икона
ставилась часто в музей, как древняя, целиком сохранившаяся...
«Мстера стала центром, как бы рынком старых икон: сюда привозили их возами из Архангельской, Новгородской, Вологодской губерний.
Офени-старинщики перепродавали их здесь мастерам-реставраторам, которые ждали их, как манну небесную, ставили заставы на дороге, зачастую встречали у вагонов, чтобы купить без конкуренции. И покупали чохом, целый воз из-за одной или двух ценных икон, и этими двумя иконами оправдывали все расходы.
А если было нужно подделать икону, подменить новую под старую, тогда ее спиливали толщиной в 3 миллиметра, накладывали новый грунт! и писали
копию. Эту копию отдавали заказчику за его икону, а спиленную наклеивали на другую доску, реставрировали и продавали за очень хорошую цену. Если икона
не подделывалась, а просто, как выражались мастера, «писалась под старинку», тогда писали ее на холсте. Накладывали грунт, писали в темных красках под старое новгородское письмо, потом мяли этот холст так, что грунтовка вся трескалась, местами чуть не отваливалась. Тогда этот холст наклеивали на доску и чернили, покрывая копотью и грязной олифой. Икона выходила настолько старая, что сам мастер не узнавал своей работы.
Такое копирование под старые школы — Новгородскую, Строгановскую и другие — во Мстере было доведено до совершенства. На этом деле с мстерскими мастерами не могли конкурировать мастера ни одного иконописного села...
Но великие стилизаторы не были свободными творцами, — а где нет свободы, там не может быть и подлинного искусства. Замкнутая в узком кругу шаблонных тем иконопись, как искусство, была обречена на вырождение. И она выродилась в безрадостное ремесло.
Мастерство великих стилизаторов возродилось, как искусство, только тогда, когда революция уничтожила иконопись. Оно возродилось в работах
нынешних миниатюристов Клыкова, Брягина и других членов художественной артели, которые, вместо икон, стали писать картины на самые различные темы.
Кустарно-художественная артель во Мстере, объединившая бывших иконописцев и столяров, возникла в 1923 году и называлась гордо: «Пролетарское
искусство».
Но искусства здесь еще не было. Оно пришло позднее. Члены артели изготовляли дешевые «коврики», писали лубочно-грубые «закаты», «восходы» и «лунные ночи».
Эти первые попытки бывших иконописцев применить свое живописное умение к новым условиям отражены в экспонатах музея. Тут ярко размалеванные «коврики»-панно, тут росписи по дереву: игрушки, хозяйственная утварь. Все это — пройденная ступень.
В 1930 году союз художников и столяров рассыпался. Столяры, которых было больше, обособились в самостоятельную организацию, а художники поехали к федоскинским кустарям, чтобы перенять у них технику выработки папье-маше.
Однако, освоить производственную технику — еще не значило найти свой живописный стиль, свое творческое лицо. Образцы ранних росписей по папье-маше заняли видное место в музее. В них мастерства еще мало. Овладение искусством далось лишь как
результат настойчивых исканий и как результат помощи Московского института удожественной промышленности. Краски и линии новгородских, строгановских, московских икон перешли на коробочку из папье-маше.Добавлено (12.04.2013, 19:34)
---------------------------------------------
РЕДАКЦИЯ И ЛИТЕРАТУРНО-БИОГРАФИЧЕСКИЕ СТАТЬИ
ГЛЕБА ГЛИНКИ
ИЗДАТЕЛЬСТВО ИМЕНИ ЧЕХОВА
Нью-Йорк
1954
Д. СЕМЕНОВСКИЙ
М С Т Ё Р А
(продолжение)
Мы выходим из музея и идем вдоль древней, поросшей молодыми березками, стены, по гористому берегу зеркально светлой Мстерки.
В сизую даль убегает зеленая пойма, разорванная руслами рек и речек. Смутно белеют колокольни дальних сел. Тускло светится вкрапленное в изумрудную оправу серебро речных излучин. Гулко разносится над лугами трехголосый свисток. Над темной каймой кустов видно движущееся облачко: это пароход дымя идет по Клязьме.
Не только от иконы, но и от этих вот живых лугов и струящихся рек, от соловьиных рощ, известково-белеющих черемуховым цветом, от полевого и лесного приволья идет пейзаж мстерской миниатюры. А пейзаж в! работах художников Мстеры — основное. Если на иконе он имел второстепенное значение, то миниатюристы Мстеры сделали его самодовлеющим.
В пейзаже — главное отличие мстерской миниатюры от палехской. Пейзаж мстерской миниатюры значительно отличается от иконного. Наряду с условными уступчатыми «горками», стилизованными деревьями и травами, появляются вполне
реалистические лесные опушки, озерца, постройки современной архитектуры, чувствуется воздух, глубина перспективы.
В. М. Василенко находит в пейзажах одного из лучших художников Мстеры,
Н. П. Клыкова, «желание передать больше, чем орнамент или живописную
игру красок», «стремление говорить на языке живых впечатлений».
Сидя на траве под белой стеной монастыря, смотришь в тихую сизую даль, — и стремление художника Клыкова делается понятным. Слишком хороши
мстерские заливные луга, реки, рощи, чтобы художник не горел желанием передать эту красоту в рисунке и в красках. Мои спутники — организаторы и старые члены
артели — Александр Иванович Брягин и Александр Федорович Котягин. Глядя поверх голубоватого зеркала Мстерки, поверх осенивших ее ветел, в широко-
размахнувшуюся даль, Брягин говорит:
— Тут весной вода разливается... верст на пятнадцать!..
Что-то женственное, мягкое чувствуется в Брягине — в его добрых серо-голубых глазах, в изрезанном морщинками лице с мелкой щетиной бороды на
щеках и подбородке. Он держит голову немного набок — след контузии — и говорит хрипловатым тенорком.
Крупная осанистая фигура Котягина производит впечатление силы. Небольшие карие глаза и резко очерченный подбородок, осыпанный седой щетиной, говорят о внутренней самонадеянности. Выражается Котягин литературно, — он много видел, бывал за границей и может рассказать немало интересного о городах, где работал, и о людях, с которыми встречался во время своих скитаний.
Как несхожи сами художники, так несхожи их работы по стилю,
Брягин — тонкий, лирик. Он — один из ведущих художников Мстеры. У него есть ученики и последователи. Его миниатюры радуют глаз сочетанием нежных и теплых тонов. Их радуга с преобладанием красновато-золотистых и светло-зеленых оттенков идет от традиций «московского» стиля. По определению профессора Бакушинского, Брягин — «замечательный композитор сложных построений, тонкий превосходный колорист с богатой и разнообразной палитрой нежных и радостных цветов. В рисунке Брягин ищет выразительности, подчиняя ей реалистические задачи» (см. «Русские художественные лаки», «Искусство», № б, 1933).
Котягин как художник мужественнее, резче, материальнее Брягина. Синие, красные и зеленые тона цветут на его миниатюрах сочно и густо. У него заметно
стремление к реалистической передаче пейзажа. В рисунке и красках видно желание уйти от условностей иконного письма.
Брягин свертывает самокрутку, насыпает в нее крупную, похожую на опилки, махорку, закуривает. Синей паутиной плывет сладковатый дымок.
Луга тепло озарены косыми лучами низкого солнца. Тишина.
— Дикой смородины у нас по Клязьме — гибель!.. Корзинками носят, как бруснику. А рыба в реках! А дичи в болотах!..
Цветами, ягодами, птицей, рыбой, красотой богаты окрестности Мстеры. За рекой Старицей в конце мая трявяное подножие леса покрыто крупными ландышами. Проходящую здесь Аракчеевскую дорогу обступили древние вязы и матерые березы.
— Какие этюды можно писать! — говорит Котягин.
Вечереет. Под горой, около моста, с которого босые мстерянки полощат белье, на чешуе воды играют теплые, красные блики. Такие вот сочные живые тона
нежданно зацветают на старинной расчищенной иконе под темным слоем позднейшего рисунка.
— До чего же хорошо сохранились краски древних мастеров! Не выцвели, не потускнели от времени. Так не тускнеет красота.
Это говорит Брягин. Он вспоминает свою работу по реставрации памятников старины, рассказывает о разных встречах на* путях своей бродячей жизни бывшего иконописца.
Александр Иванович — потомок знаменитого иконописца XVIII века Брягина. Иконописное мастерство передавалось в роду Брягиных по наследству от отца
к сыну. Окончил сельскую школу во Мстере. Переняв от отца секреты иконописного дела, работал во Мстере у Гурьянова, был реставратором в петербургском
музее Александра III.
В годы войны попал на фронт. Получил контузию. Вернулся в тыл для лечения. Подлечили. Идти на позиции не хотелось. Однажды выздоровевших
солдат начали распределять по специальностям. «Кто из вас шоферы? Выходи!» «Я — шофер!» — крикнул Брягин.
— А, чего там! И понятия не имел об устройстве автомобиля, — говорит Александр Иванович, дымя самокруткой. — Однако, записали в запасную автомобильную роту. Здесь познакомился с писателями, художниками, артистами, — такими же «шоферами», как и я. Встречался с Есениным, — от тоже числился в автомобильной роте, — с Клюевым, поэтом. Автомобилями мне так и не пришлось управлять. Вместо
этого дали мне расписывать трапезную для приема иностранных гостей. В девятнадцатом году поступил добровольцем в Красную армию, был на продовольственной работе в Сибири. Воротившись во Мстеру, вместе с Котягиным организовал художественную артель. Работал по реставрации памятников искусства в Александрове, в Москве, в Вологде, в Новгороде...
Биография Брягина типична и для других художников Мстеры. Все они — народ бывалый. Живали в больших городах, встречались с Васнецовым, с Нестеровым. Побывали в окопах, в плену, участвовали в революции.
Эти наследники древних сокровищ — родные дети своей эпохи и страны, сделавшей их из ремесленников художниками...
Пахнет сыростью луга и реки. Старательно и чисто выводит свою четырехколенную песню в поречных ветлах невидимка-соловей. Художники молчат, слушают. А закат киноварью светится сквозь темную листву соседнего сада, и узор листвы похож на
орнамент расписной коробочки.
|
| |
| |
| GFUV-7357 | Дата: Суббота, 13.04.2013, 22:31 | Сообщение # 89 |
|
Генералиссимус
Группа: Модераторы
Сообщений: 3732
Статус: Offline
| Жемчужина мира
Поселок Мстёра в нашем районе по праву называют жемчужиной мира. История Мстёры уходит в глубокое прошлое. Об этом говорят и название поселка, и его окрестностей - Барское Татарово и Троицкое Татарово... Здесь бывал поэт Николай Алексеевич Некрасов, который знал Ивана Александровича Голышева, занимающегося литографией. Именно ему Некрасов привозил копеечные книжечки со своими стихами.
Мемориальные доски на многих домах говорят о богатой истории Мстёры. Прославилась жемчужина мира лаковой миниатюрой, иконописью, рельефной вышивкой и ювелирными изделиями. Славные страницы истории составляет и школьное образование поселка. Здесь работает самая крупная школа Вязниковского района - опорный пункт методического мастерства. В школе работали шесть заслуженных учителей РФ. Одна из них - нынешний директор школы Валентина Константиновна Фадеева.
Один старожил рассказывал мне, что учился в Мстёрской церковно-приходской школе в 1888 году, то есть 125 лет назад. После революции 1917 года в поселке была открыта средняя школа №11, которая несколько раз меняла свой профиль. Сначала это была средняя школа с педагогическим уклоном. Она выпускала учителей начальных классов. Потом была сельскохозяйственная школа, затем 11-летка с производственным обучением.
Многие выпускники получили золотые и серебряные медали. Семнадцать бывших выпускников работают теперь в школе, которую окончили в разные годы.
Можно много рассказывать о Мстёре, о музее искусства ее международного значения, воспевать сад юннатов. Но я боюсь, что читать это никто не будет. Ведь правда, что настало время, когда больше пишут о плохом, а хорошее, чистое остается под спудом. Но оно всегда пробьется. Я в это верю.
Геннадий БОГАТКИН, учитель-пенсионер, Вязники
Источник: «Учительская газета», №15 от 9 апреля 2013 года
http://www.ug.ru/archive/50492
Сообщение отредактировал GFUV-7357 - Суббота, 13.04.2013, 22:32 |
| |
| |
| GFUV-7357 | Дата: Суббота, 13.04.2013, 22:57 | Сообщение # 90 |
|
Генералиссимус
Группа: Модераторы
Сообщений: 3732
Статус: Offline
| Может немного не по теме, просто Геннадий Богаткин очень интересный человек, постоянно бывает у нас во Мстёре. Первый раз увидел его в нашей библиотеке лет десять назад, позже много раз случалось пересекаться с ним.
Необычный рекорд поставил известный во Владимирской области вязниковский учитель Геннадий Богаткин.
С 1954 года Геннадий Алексеевич ведёт в специальной тетради суммирование километров, которые он прошёл спортивной ходьбой и пробежал. На днях выяснилось, что общая длина по состоянию на 1 августа 2011 года составила 300 тысяч километров!
Из них: пробег - 161 тысяча 330 километров, ходьба - 138 тысяч 670 километров. В среднем Геннадий Богаткин преодолевал по 15 километров в день.
Сегодня в возрасте 73 лет учитель каждый день пробегает всего пять километров, а ещё в 65 лет каждый день пробегал по 30-40 километров. В основном это складывалось из расстояния от работы в Сарыевской школе до дома в Вязниках вечером и обратно утром на работу. За всю жизнь Геннадий Богаткин ни разу не был на больничном.
Кроме этого рекорда у Геннадия Богаткина ожидается на днях и другой - в день он прочитывает 70 страниц книг, всего прочитано около десяти тысяч книг средним объёмом в 200 страниц. Книги также отмечены за все эти десятилетия записями в специальном блокноте. Чтобы мозг не знал покоя, Геннадий Алексеевич каждый день решает одну математическую задачу из школьного учебника, делает одно упражнение по русскому языку, а каждые два года переписывает полностью орфографический словарь Ушакова.
http://progorod33.ru/newsv2/15758.html
Сообщение отредактировал GFUV-7357 - Суббота, 13.04.2013, 22:57 |
| |
| |
|
