Из детства черпаю себя

Отчего одного читаешь с удовольствием?
- Оттого, что он пишет о себе.
Отчего другого читаешь с досадой?
- Оттого, что он пишет о себе. 


  Родился я 5 декабря 1935 года на лесной сторожке Тащиловской, названной по ближайшей деревне Тащилово Гусь-Хрустального (бывшего Курловского) района Владимирской области в семье лесника. Отец Василий Афанасьевич Гусев, мать Анна Фёдоровна.

  Вскоре родителей перевели на работу в Меленковский район и мы переехали на другую сторожку с романтичным названием Малиновка. Место было очень красивое: открытое, высокое. С одной стороны - речка Чармус, с другой стороны дома возвышался пологий холм, убранный небольшой берёзовой рощицей, под сенью которой летом устраивались гулянья.

  Правильнее Малиновку следовало бы называть не сторожкой, а центральной усадьбой лесничества. Это двухэтажный кирпичный побелённый дом с просторным замкнутым двором для скота и лошадей. В доме располагались контора и несколько квартир.

  Но и в Малиновке наша семья долго не задержалась. Отца повысили в должности и мы переехали на новое место жительства - сторожку Репищинскую. Небольшой (в три комнаты) деревянный дом, традиционный для сторожек просторный замкнутый двор, примыкающие к дому огороды, пашни. Под окном травянистая поляна, и кругом разнопородистый лес. Километрах в двух, зажатая лесом деревенька, домов в десять, Репищи.

  На Репищинской сторожке мы прожили пятнадцать лет. Здесь, в лесной глуши прошли мои детство и юность, потому и вспоминается то время с особой теплотой, очарованием и грустью. Таких уединенных сторожек уже нет, как нет и деревеньки Репищи и ещё нескольких деревень той округи.

  Читая Бунина, Тургенева, Лескова и других писаталей XIX века, которые в своих произведениях описывали тихую размеренную усадебную жизнь, то и дело ловлю себя на мысли: ведь и на наших сторожках было всё так же. Отцу полагалась служебная лошадь, двор был полон скота и птицы, за тыльной стеной дома - пасека в пять-шесть ульев. Имелось четыре ружья разных калибров: одно - двеннадцатого, два - шестнадцатого и маленькая, очень удобная берданка, двадцать четвертого калибра. Но, несмотря на такой арсенал, в семье никто не увлекался охотой. Правда, память сохранила один яркий случай: как-то ранним весенним утром отец принёс сразу пять красивейших тетеревов.

  Учился я в разных школах. В первый и второй классы ходил километров за пять в деревню Каменка, в третьем и четвёртом классах учился в Пичугинской школе, а в пятом, шестом и седьмом - в поселке Южный. Будучи уже взрослым, мне довелось читать вступительную статью к книге Д.Карнеги, где меня привлекли следующие строки "Чтобы получить образование, ему (Карнеги) пришлось преодолеть много трудностей... Его отец не в состоянии был платить за пансион сына в колледже, поэтому Дейл ежедневно преодолевал верхом на лошади туда и обратно расстояние около пяти километров". Приведенное описание у меня вызывает улыбку. Посудите сами, юный Карнеги ездил в колледж на лошади, что считалось большими "трудностями", тогда как я, семилетний малец, один, каждый день, зимой и летом, ходил тоже пять километров пешком и воспринимал это, как нечто само собой разумеющееся, даже увлекательное.

  Здесь, словно на островке, в окружении первобытной природы я познавал азы трудовой практики. Жизнь на лесной сторожке в условиях поистине натурального хозяйства заставляла нас, детей (тогда ещё был жив мой старший брат), труд воспринимать с самого раннего возраста как естественную форму жизни. Приходилось заготавливать дрова и сено, работать на пашне и огороде, ухаживать за скотиной и лошадью, ходить в лес за грибами и ягодами, делать другую работу. Труд, физический или творческий, остался для меня радостью на всю жизнь.

  Наша семья занимала две комнаты, с другого торца был вход в однокомнатную квартиру, в которой жил лесник, худощавый старичок, бородка клинышком, по имени Степан Павлович. Жил он один, иногда к нему приходила из соседней деревни дочь. Запомнился он мне как прекрасный рассказчик и охотник. Зимой, когда наступали долгие вечера, он часто приходил к нам. Мы все садились в полукруг у открытой дверки топившейся небольшой печки-голланки и он непременно начинал что-то рассказывать. Его рассказ обычно начинался по-книжному, как у некоторых русских писателей. "Иду я намедни, а навстречу мне... А-а-а, Степан Павлович, ну, как жизнь? А слышал ли ты, что..." и дальше разворачивалось повествование не менее, чем на целый вечер. Темы каждый раз выбирались им самые разные: то про ужасное убийство расскажет со всеми подробностями, то о том, как нечистая сила ночью увела кого-то вглубь болота, то про вдову, к которой повадился через печную трубу прилетать по ночам умерший незадолго до того муж. И так без конца.

  И о своих охотничьих делах любил рассказывать Степан Павлович. К примеру, о том, как зимой ставит он на заячьих тропах проволочные петли. Известно, что в морозную ночь зайцы бегают по одной и той же натоптанной тропе, на которой Степан Павлович оставлял свои невидимые удавки, а утром собирал охотничий "урожай". Хитрую и осторожную лисицу он брал своей хитростью. По следам выслеживал, где чаще всего она появлялась и, дождавшись, когда снег покроется настом, он выходил к тому месту, выкапывал под лисьим следом небольшую нору, устанавливал в неё капкан, в центре которого оставлял привлекательно пахнущий кусочек жареного мяса. Норку присыпал снегом и на широких охотничьих лыжах уходил прочь. Лиса, привлеченная аппетитным запахом, разрушала корку снега, проваливалась и попадала в капкан.

  Вспоминается и довольно курьезный случай. Как-то он поймал в капкан матёрого волка. Уложив его на большие санки, связал покрепче от головы до хвоста, привёз в деревню. Пока народ разглядывал живого хищника, к связанному волку подошла гулявшая по улице коза и бесцеремонно обнюхала его морду. А волк только и мог, что водить глазами из стороны в сторону. Люди смеялись и много шутили по этому поводу. 

  О жизни на лесной сторожке можно рассказывать бесконечно. Сейчас во времена телевидения, радио, электричества трудно представить жизнь в затерявшемся лесном домике. Днём - бесконечный труд по хозяйству, вечером - керосиновая лампа, а иногда и просто лучина. Зато в летние праздничные дни приезжали к нам нарядно одетые люди, местная интеллигенция, расстилали белые скатерти прямо на зеленой лужайке, заводили патефон и... звучали голоса Изабеллы Юрьевой, Вадима Козина, Петра Лещенко. Много пели хором, смеялись, просто гуляли до поздней ночи, а при луне катались на больших качелях, взлетая с замиранием сердца выше крыши сторожки.

  Появлялись здесь люди и по случаю летних заготовительных работ. Для такого количества живности, что было у нас, требовалось многое заготовить на зиму. Поэтому родители иногда приглашали знакомых из соседних деревень ("позвать на помочь"). Мужики косили росную траву, вокруг пахло скошенной луговиной. За два дня вырастали около сторожки стога сена и в воздухе уже стоял совсем другой аромат, лёгкий, душистый. В такие дни работалось дружно, весело, споро. По окончании работы полагалось выставлять "магарыч": накрывали прямо под окном у раскидистой березы длинный стол, садились за него все, кто работал или появивился случайно. Было радостно, красиво и романтично.

  Остались в памяти и летние каникулы. Ежегодно лесники, которые проживали не на сторожках, а в соседних деревнях, договаривались между собой и ранней весной, как только появлялась первая зелень, приводили на сторожку свою домашнюю живность: коров, телят, овец и нанимали пастушка. Мы - дети - особенно в хорошую погоду, целыми днями с этим разношерстным стадом пропадали на лесных полянках, где всё было наше. Окружающий лес мы знали наизусть, читали его, как книгу. Любовь к лесу осталась у меня на всю жизнь.

  А ещё в дни летних каникул я рисовал. Свой альбомчик с карандашными рисунками всегда прятал от посторонних глаз. Но мать однажды обнаружила его. Полистала и сказала: "Чего ж ты все деревья-то рисуешь? Хоть бы нас кого нарисовал".

  Но закончена семилетка и встал вопрос: куда пойти учиться дальше. Отец откровенно готовил меня по лесному делу. Я часто принимал участие в лесных работах: выращивании саженцев, посадке их на делянках, заготовке семян различных пород деревьев, и он надеялся, что я поступлю в Муромцевский лесной техникум. Но к окончанию седьмого класса я узнал, что во Мстёре есть художественная школа, где учатся на художников.

  Эта новость меня взбудоражила и погожим июньским днем я поехал посмотреть, что такое Мстёра. Помню, впервые сел в вагон поезда Меленки - Бутылицы, улыбка долго не сходила с моего лица. Всю дорогу смотрел в окно на проплывающие поля, перелески, деревни. И вот я во Мстёре. Художественные классы школы располагались на втором этаже небольшого двухэтажного кирпичного здания. Солнечный день, окна открыты, двери распахнуты. За столами сидят ученики и тоненькими, словно иголочки, кисточками расписывают маленькие черные коробочки. До сих пор помню необычный запах, как потом узнал, темперных красок, приготовленных на яичном желтке. К этому новому для меня запаху примешивался родной аромат полей, лугов, врывающийся прямо через открытые окна. Меня это поразило. Окрепло и решение - поступать учиться только сюда. А через месяц - вступительные экзамены, я был зачислен и началась учеба. 

  Нам здорово повезло. Преподавателем техники лаковой миниатюры на нашем курсе был Николай Григорьевич Дмитриев - человек разносторонних знаний, необыкновенно влюбленный в искусство Мстёры. Отличали его такие черты, как доброта и терпеливость в общении с учениками. Мстёрская миниатюра - это тонкое и сложное искусство, но он умел доходчиво рассказать учащимся об особенностях творческих манер гениальных предшественников, основателей мстёрского письма. В нужный момент он сам брал кисточку и убедительно показывал, как нужно писать тот или иной элемент композиции. Все это вызывало у нас самое искреннее чувство уважения к этому человеку. В конце своей жизни он напишет прекрасную книгу о художниках и об искусстве Мстёры - "Мстёра рукотворная". 

  Другим нашим кумиром был Владимир Яковлевич Юкин, преподаватель рисунка и живописи. Мы ходили за ним, как цыплята за наседкой, он покорял нас своим жизнелюбием и был для нас ярким примером творческого поиска. Среди других преподавателей его выделяла совершенно нестандартная методика ведения уроков. Было обычным делом, когда мы писали всей группой натюрморт, а он, сидя на подоконнике, глядя в окно, увлечённо писал этюд. В перерыве мы подходили, смотрели, обменивались мнениями. Это создавало художническую атмосферу, сближало нас. Мы гордились: наш учитель - одарённый художник, простой и приветливый человек. Конечно, мы тогда не могли представить, что наш кумир станет одним из основателей художественного метода, названного искусствоведами "Владимирским пейзажем", и Народным художником России. 

  Жизнь во Мстёре для нас была порой становления характеров, формирования жизненных принципов. Могу уверенно сказать, что мстёрские годы пробудили у меня многие интересы. Именно тогда я полюбил театр, увлеченно занимался в художественной самодеятельнести, часто ездил в Нижний Новгород (тогдашний Горький) на спектакли драматического и оперного театров, не раз бывал в театрах Иванова и Москвы.

  Другой моей увлеченностью был спорт. Мне нравилось заниматься разными видами, но не ради достижения результатов: просто любил движение, физическую нагрузку. Учиться мне нравилось и всегда тянуло к учебе. После окончания Мстёрской художественной школы, работая на фабрике "Пролетарское искусство", я поступил в вечернюю школу, окончил восьмой класс и решил поехать в Москву, где и поступил в художественно-промышленное училище им. М.И.Калинина. Правда, проучился всего три месяца: призвали в армию. Память сохранила яркие воспоминания о Москве. Конечно же, ходил в театры, благо, что тогда почти насильно распространяли билеты на шефские мероприятия. Особенно меня восхитило хореографическое представление "Болеро" Равеля. Ещё запомнилось, как нашу группу возили на работы в Лужники. Там на пустыре начиналась грандиозная стройка. Только позднее узнал, что и мне удалось внести крошечную лепту по возведению спортивного комплекса "Лужники".

  Хотя и два месяца, но успел все же позаниматься в секции классической борьбы общества "Спартак".