| Варвара | Дата: Пятница, 12.10.2018, 20:33 | Сообщение # 7 |
 Генерал-полковник
Группа: Проверенные
Сообщений: 889
Статус: Offline
| 
И.С. Щедровский «Коробейник»
Коробейниками или офенями называли бродячих мелких торговцев, продававших по деревням мелкую галантерею, книги, бумагу, шелка, лубочные картинки и всякие мелкие вещи, необходимые в крестьянском быту. Но со временем это почти неконтролируемое предпринимательское движение породило много «специализаций» узкого профиля. Владимирскую губернию и особенно Вязниковский уезд, села Мстера, Холуй и Палех называли «главным гнездом» офеней. А причина оказалась в том промысле, которым занимались вязниковцы — иконопись. «Расхожих», то есть дешевых в цене, сомнительного качества, а часто и не соответствующих каноничности икон производилось вязниковцами до нескольких миллионов год, поэтому не удивительно, что многие изворотливые крестьяне попробовали предлагать эту продукцию в самых разных уголках — от Сибири до Галиции. Успех офенского промысла заключался еще и в том, что они давали товар в долг — до следующего лета, или меняли товар на хлеб, овес, лен и прочие сельские богатства, что привлекало потенциальных покупателей.
По данным исследователей XIX века, в самой Мстере офеней было мало, а в Холуе и Вязниках оно процветало. Осенью офени съезжались в село в огромном количестве, нагружали целые возы товаром — иконами, разными лубочными картинками. Большую часть года офени странствовали, и возвращались весной к масленице или Пасхе. Иногда они возвращались зимой за новой партией товара, некоторые привозили выменянные продукты, восковые свечи и всякого рода «старину», которую потом предлагали старообрядцам.
Многие предприимчивые крестьяне оказались настолько сметливыми, что создавали целые «предприятия» и становились «хозяевами». Офени побогаче содержали лошадь и телегу, а офени бедные ходили пешком и везли за собой свои тележки. За это их стали называть ходебщиками.
Офени-иконщики, как и другие офени, тоже не гнушались всякого рода плутовства, но их плутни часто граничили даже с кощунством. «Ради увеличения сбыта один иконщик заказывает так называемые подделки «под древность» с чертиками на грунте и, набрав такого товара, едет и распродает иконы с чертиками, а следом за ним вскоре непременно по тем же местам, которые он только что снабдил своими иконами, едет другой иконщик, состоящий с первым в плутовской сделке; но у этого уже все иконы без чертиков. Приехав в село, следующий за первым второй плут предлагает свой товар, но ему отвечают, что «уже накупились»; тогда он просит показать ему, «чем накупились», и, зная, где искать потайных чертиков, объявляет, что это у них иконы «не христианские, а адописные», и в подкрепление своих слов тут же сколупывает на иконе, проданной его предшественником, краску и открывает изумленным крестьянам дьяволенков по всем их иконам. Крестьяне бывают по этому случаю в большом ужасе и отдают этому пройдохе все свои «адописные» иконы, на которых открыты чертики, чтобы только увез их подальше, а у него покупают или обменивают себе другие, на которых такого сюрприза для себя не ожидают». Так писал в своей статье «Адописные иконы» писатель Николай Лесков.
Среди офеней-книгонош было много совсем неграмотных, но своей изворотливостью, хорошей памятью и каким-то чутьем они умели «преподнести» книгу и находили покупателей.
Каждый офеня старался открыть новые нехоженые места для своей торговли, и немного заработав, старался набрать себе приказчиков, которых отправлял с товаром в разные дальние места. Так со временем выработался тип закоренелых скитальцев, не привязанных к земле, живущих под небом, имеющих кров, где придется и пищу со стола приютивших его. За это они часто расплачивались своим товаром.
Немного особняком стояли офени-старинщики. Основными их покупателями были староверы – приверженцы старых текстов и старинных икон «без малаксы» — так называлось у староверов «неправильное» сложение трех перстов для благословения. Скупали они свой товар «с достоинством», а продавали «с рассуждением». Герасим Чубалов был одним из старинщиков.
«Вскоре… узнал он, что где‑то на Низу можно хорошие книги за сходную цену купить. Сказывали, что книги те были когда‑то в одном из старообрядских монастырей, собираемы были там долгое время, причем денег не жалели, лишь бы только купить… Книг было до трехсот, и все редкие, замечательные. Тут были все почти издания первых пяти патриархов, было немало переводных, были даже такие редкости, как «Библия» Скорины, веницейские издания Божидаровича, виленские Мамоничей и острожские. Кроме старопечатных книг, в отысканном Чубаловым собранье было больше двух десятков древних рукописей, в том числе шесть харатейных, очень редких, хотя и неполных. Продавец дорожил книгами, но, не зная ни толку в них, ни цены, не очень дорожился, все уступал за три тысячи целковых…».
Еще во время написания очерков «В лесах» А. Мельников-Печерский писал, что «иконники, а также иные и из старинщиков нередко подделывают под старинные иконы, и эти подделки называются «подстаринными». Чтобы более походило на старину, пишут иконы темными красками, с темными лицами и на темном поле. Особенно занимаются этим в Холуе (Владимирской губернии, Вязниковского уезда). Подделка производится так искусно, что только опытный глаз может ее заметить; подделывают даже трещины, места, отставшие от грунта, скоробленные доски и другие признаки старинной работы». Но Герасим Силыч в таких делах не участвовал, а торговал честно, и славился между людей «древлего благочестия» во всем благонадежным.
/.../
Придет покупатель, лавка полным‑полнехонька народом, десятка полтора человек сидят в ней по скамейкам либо стоят у прилавка, внимательно рассматривая в книгах каждую страницу. Снимет вошедший картуз, всем общим поклоном поклонится, а хозяину отдельно да пониже всех, скажет ему «здравствуйте». Тот ему тем же ответит, и другие, кто в лавке случится, тоже поклонятся. Замолчит потом новый покупатель и зачнет внимательно разглядывать какую‑нибудь книгу, рассматривает ее долго, а потом, положив ее на место, молвит хозяину:
— Ну, что скажете?
— А что спросите? — в свою очередь, задаст ему вопрос хозяин.
— Чать, знаешь что?
— Мало ли что я знаю?
— Оно, конечно, что знаешь, того и знать не хочется, — молвит покупатель.
— Верны ваши речи: что известно, то не лестно, — ответит старинщик.
— Так‑то оно так, а все же таки поспрошу я у вас.
— Спрашивайте. Убытков от того ни вам, ни нам не будет.
— Да вот в путь‑дорогу сряжаюсь, так не знаю, где бы здесь у Макарья шапчонку на голову купить да в руку подожок.
— Шапку в шляпном ряду найдете, вот что рядом с почтой стоит, а палочку под Главным домом можно сыскать, а ежели подешевле желаете, так в щепяном ряду поищите.
Хозяин уж смекнул, про какую шапчонку и про какой подожок его спрашивают. Пошлет он знакомого покупателя по шляпным да по щепяным рядам только тогда, когда в лавке есть люди ненадежные, а то без всяких разговоров поведет его прямо в палатку и там продаст ему сколько надо венчиков, то есть шапчонок, и разрешительных молитв — подожков.
Не то прибежит в лавку, ровно с цепи сорвавшись какой‑нибудь паренек и, ни с кем не здороваясь, никому не поклонясь, крикнет хозяину:
— Хлябышь в дудоргу хандырит пельмиги шишлять!..
И хозяин вдруг встревожится, бросится в палатку и почнет там наскоро подальше прибирать, что не всякому можно показывать. Кто понял речи прибежавшего паренька, тот, ни слова не молвив, сейчас же из лавки вон. Тут и другие смекнут, что чем‑то нездоровым запахло, тоже из лавки вон. Сколько бы кто ни учился, сколько б ни знал языков, ежели он не офеня или не раскольник, ни за что не поймет, чем паренек так напугал хозяина. А это он ему по‑офенски вскричал: «Начальство в лавку идет бумаги читать».
Что же это за язык такой? Это еще один феномен изворотливости человеческой. Как пишет сам А. Мельников-Печерский, «он называется также ламанским. Составлен из переиначенных русских слов, неполон, ограничивается словами, самыми нужными для быта ходебщиков. Грамматика русская. Есть у нас еще такие же искусственные языки: галифонский в Галиче... кантюжный – воровской язык в Рязанской, Московской и Тверской губерниях, язык ковровских шерстобитов, петербургских мазуриков (байковый). Все эти языки из переиначенных или придуманных слов с русской грамматикой и все до одного в ходу у раскольников той или другой стороны».
У офеней он применялся для обсуждения «тонкостей торгового дела» прямо в присутствии покупателя и для предупреждения собратьев о нежелательной встрече с полицией. А для староверов это был даже и не язык, а определенный шифр, на котором можно было вести переписку своих тайных сведений с людьми высокопоставленными и влиятельными единоверцами.
В середине XIX века даже попытались составить русско-офенский словарь, который и был составлен В. Далем, но распространения он не нашел — староверы и иные его «носители» в переводе не нуждались. Но разгадка шифра таким образом была установлена и оказалась она довольно простой. За то образ офени в нашей истории — и нищ и прост, и замысловат и плутоват. Вот только Герасим Силыч вызывает невольное уважение — значит, были и такие — со страхом и рассуждением.
© https://www.livemaster.ru/topic....pistsev
|
| |
| |
